ВЗГЛЯД ИЗ ТБИЛИСИ -- В ночь на 25-е июня в Гори демонтировали памятник Иосифу Сталину. Его перенесут на несколько сот метров в его же дом-музей, а на его месте поставят мемориал жертвам российской агрессии и советских репрессий.
Символика действия донельзя прозрачна: на месте памятника диктатору и оккупанту будет стоять мемориал его жертвам – и жертвам тех, кто продолжает его дело сегодня. Но если это так, то почему монумент не снесли до сих пор? Почему операция проводилась ночью, при повышенных мерах безопасности?
Символика смены памятников – важная часть радикальных политических изменений. В Грузии она означала, с одной стороны, отказ от коммунистического режима, с другой – утверждение национальной независимости, причем второй фактор эмоционально важнее. Первой жертвой, более двадцати лет назад, стал монумент Серго Орджоникидзе – большевисткого лидера грузинского происхождения, сыгравшего важную роль в советизации Грузии в 1921 году. Для большинства грузин он – ренегат, который помог врагу завоевать свою родину. Вскоре последовало низвержение памятников Ленину – это уже означало конец советской власти. Но Сталин в Гори продолжал стоять, хотя грехов по отношению к Грузии у него никак не меньше, чем у Орджоникидзе. Почему?
В Грузии остаточный культ Сталина символизировал не приверженность к коммунистической системе, а национальную гордость. Он – самый могущественный грузин в истории, главный победитель в самой главной войне 20-го века. Перед ним трепетал весь мир и, конкретно, тот народ, который два века правил Грузией. В отсутствие государственности, его мощь психологически компенсировала слабость страны.
Как ни парадоксально, историю массового национально-освободительного движения в Грузии можно начать с 9 марта 1956 года, когда народ вышел на спонтанную демонстрацию протеста против политики десталинизации, объявленной Никитой Хрущевым на двадцатом съезде КПСС. Демонстрацию утопили в крови, но Сталин, от которого отказалась Россия, стал символом неприятия советского официоза. В позднесоветское время его портреты украшали рабочие места всех грузинских сапожников и парикмахеров: этакое массовое проявление диссиденства.
Но как только стало возможно быть настоящим националистом, т. е. приверженцем идеи независимой Грузии, Сталин как национальный символ померк. Все больше людей стали понимать: Сталин – герой коммунистической системы и российского империализма, но никак не Грузии.
Однако, символические связи живучи: для многих людей, особенно старшего поколения, Сталин оставался сакральной фигурой. Кроме того, перестав быть символом грузинского национализма, Сталин стал выражением местного, горийского патриотизма. По крайней мере, верность горийцев своему кумиру служила главным оправданием тому, что даже новое, революционно-реформаторское правительство Саакашвили не трогало монумент тирану. Зачем зря раздражать народ?
Правда, было и другое мнение: может ли Грузия стать европейской демократией и, одновременно, продолжать прославление Сталина, пусть в отдельно взятом городе? Можно ли представить себе демократическую Германию с хоть одним памятником Гитлеру? Монумент никак не вписывался в имидж страны, стремящейся стать частью демократического Запада. Но борьба с каменными идолами не входила в приоритеты правительства: оно было занято арестом коррумпированных чиновников и строительством армии. А местные гиды продолжали, за государственную зарплату, объяснять изумленным западным туристам, какой Сталин был великий демократ.
Августовская война все изменила: для пришедшей с севера оккупационной армии скульптура Сталина была символом чего-то родного. Раз вождь еще стоит, значит не все потеряно, значит, Грузию еще можно спасти от натовско-жидо-масонской напасти. Монумент стал пятой колонной врага.
Несмотря на громкие требования его убрать, правительство медлило. На улице долго стояли люди, требовавшие отставки Саакашвили – власти не хотели, чтобы к ним присоединилась колонна из Гори. Потом, в конце мая, были местные выборы – не хотелось их проигрывать в стратегически важном регионе. После убедительной победы на выборах, оправданий больше не осталось: лето, жара, чемпионат мира по футболу, оппозиция в гроге. Пора.
Оказалось, что страхи были преувеличены. Протестовать против сноса памятника почти никто не пошел. Оппозиция даже не попыталась поднимать народ на бунт. Грузия осталась без Сталина, и все спокойно.
Что из этого следует? По крайней мере, две вещи. Первое: правительство Саакашвили пошло на рискованный – по его мнению – шаг. Значит, оно отчасти восстановило уверенность в себе и, возможно, вновь способно делать непопулярные, но нужные вещи. И второе: раз Грузии больше не надо любить Сталина, значит она обретает уважение к себе, как к государству.
Символика действия донельзя прозрачна: на месте памятника диктатору и оккупанту будет стоять мемориал его жертвам – и жертвам тех, кто продолжает его дело сегодня. Но если это так, то почему монумент не снесли до сих пор? Почему операция проводилась ночью, при повышенных мерах безопасности?
Символика смены памятников – важная часть радикальных политических изменений. В Грузии она означала, с одной стороны, отказ от коммунистического режима, с другой – утверждение национальной независимости, причем второй фактор эмоционально важнее. Первой жертвой, более двадцати лет назад, стал монумент Серго Орджоникидзе – большевисткого лидера грузинского происхождения, сыгравшего важную роль в советизации Грузии в 1921 году. Для большинства грузин он – ренегат, который помог врагу завоевать свою родину. Вскоре последовало низвержение памятников Ленину – это уже означало конец советской власти. Но Сталин в Гори продолжал стоять, хотя грехов по отношению к Грузии у него никак не меньше, чем у Орджоникидзе. Почему?
В Грузии остаточный культ Сталина символизировал не приверженность к коммунистической системе, а национальную гордость. Он – самый могущественный грузин в истории, главный победитель в самой главной войне 20-го века. Перед ним трепетал весь мир и, конкретно, тот народ, который два века правил Грузией. В отсутствие государственности, его мощь психологически компенсировала слабость страны.
Как ни парадоксально, историю массового национально-освободительного движения в Грузии можно начать с 9 марта 1956 года, когда народ вышел на спонтанную демонстрацию протеста против политики десталинизации, объявленной Никитой Хрущевым на двадцатом съезде КПСС. Демонстрацию утопили в крови, но Сталин, от которого отказалась Россия, стал символом неприятия советского официоза. В позднесоветское время его портреты украшали рабочие места всех грузинских сапожников и парикмахеров: этакое массовое проявление диссиденства.
Но как только стало возможно быть настоящим националистом, т. е. приверженцем идеи независимой Грузии, Сталин как национальный символ померк. Все больше людей стали понимать: Сталин – герой коммунистической системы и российского империализма, но никак не Грузии.
Однако, символические связи живучи: для многих людей, особенно старшего поколения, Сталин оставался сакральной фигурой. Кроме
Августовская война все изменила: для пришедшей с севера оккупационной армии скульптура Сталина была символом чего-то родного
Правда, было и другое мнение: может ли Грузия стать европейской демократией и, одновременно, продолжать прославление Сталина, пусть в отдельно взятом городе? Можно ли представить себе демократическую Германию с хоть одним памятником Гитлеру? Монумент никак не вписывался в имидж страны, стремящейся стать частью демократического Запада. Но борьба с каменными идолами не входила в приоритеты правительства: оно было занято арестом коррумпированных чиновников и строительством армии. А местные гиды продолжали, за государственную зарплату, объяснять изумленным западным туристам, какой Сталин был великий демократ.
Августовская война все изменила: для пришедшей с севера оккупационной армии скульптура Сталина была символом чего-то родного. Раз вождь еще стоит, значит не все потеряно, значит, Грузию еще можно спасти от натовско-жидо-масонской напасти. Монумент стал пятой колонной врага.
Несмотря на громкие требования его убрать, правительство медлило. На улице долго стояли люди, требовавшие отставки Саакашвили – власти не хотели, чтобы к ним присоединилась колонна из Гори. Потом, в конце мая, были местные выборы – не хотелось их проигрывать в стратегически важном регионе. После убедительной победы на выборах, оправданий больше не осталось: лето, жара, чемпионат мира по футболу, оппозиция в гроге. Пора.
Оказалось, что страхи были преувеличены. Протестовать против сноса памятника почти никто не пошел. Оппозиция даже не попыталась поднимать народ на бунт. Грузия осталась без Сталина, и все спокойно.
Что из этого следует? По крайней мере, две вещи. Первое: правительство Саакашвили пошло на рискованный – по его мнению – шаг. Значит, оно отчасти восстановило уверенность в себе и, возможно, вновь способно делать непопулярные, но нужные вещи. И второе: раз Грузии больше не надо любить Сталина, значит она обретает уважение к себе, как к государству.
