Перед назначенными на 1 октября парламентскими выборами в Грузию одна за другой приезжают различные международные миссии и политические лидеры высокого ранга. Западные организации еще с весны начали наблюдать за процессом и тренировать предвыборные комиссии. И в прошлом грузинские выборы вызывали международный интерес, но такого наплыва никто не помнит. В чем дело?
Факторов несколько. Первый – в конце будущего года истекает последний президентский срок Михаила Саакашвили и страна переходит на (почти) парламентскую систему, при которой главной фигурой становится премьер-министр. Долгое время спекулировали на том, что Конституцию специально переписали с учетом намерения Саакашвили продолжить править в новой должности. Теоретически это все еще возможно, но назначенный недавно премьером Вано Мерабишвили постоянно подчеркивает, что будет лично отвечать за исполнение предвыборных обещаний в течение будущих четырех лет. Но чем в этом случае будет после 2013 года заниматься Михаил Саакашвили?
В политической системе, где очень многое зависит от личности лидера, все это крайне важно. Что бы ни произошло, это будет называться "конституционной передачей власти", а такого в истории Грузии еще не было: мы привыкли к революционным методам.
Грузию нельзя считать состоявшейся демократией, но она самая перспективная в этом отношении страна региона. Более того, она настойчиво стучится в двери двух самых престижных западных клубов: НАТО и Европейского Союза, куда недемократические государства не принимают. Отношение к Грузии разделяет и Запад: кого-то напористость грузин и их заносчивый президент сильно раздражают, другие болеют за страну, которая достигла впечатляющих успехов в крайне сложных условиях. Многие считают, что именно политический переход ближайших двух лет покажет, можно ли считать Грузию частью Европы. Так что особый интерес понятен.
Но есть и другая причина. Демократия демократией, но прагматичные политики прежде всего озабочены проблемой стабильности. С этой точки зрения фигура лидера оппозиции – заблудшего в политику миллиардера Иванишвили - вызывает не только любопытство, но и серьезное беспокойство. Кто он: эксцентричный затворник, которому вдруг взбрело в голову спасать свою страну? Или за его внезапным решением стоит какая-то тайна? Неизвестно, какой из этих двух вариантов опаснее.
Пока ясно одно: человек явно не в своей тарелке. Он делает и говорит глупости, которые будут стоить ему голосов избирателей. Последний опрос показал, что примерно за месяц уровень его поддержки упал на семь процентов. Совсем недавно он удивил всех, сказав, что после победных выборов его коалиция распадется на фракции. Это диаметрально противоположно тому, чего ждет от него оппозиционный избиратель. Все лишь разводят руками.
В самом начале, когда он ошарашил страну своим решением стать политиком, Иванишвили говорил, что через два года после прихода к власти (успев превратить Грузию в процветающую демократию), он уйдет в оппозицию к самому себе. Если рассматривать его серьезно, такое заявление – верх инфантильной безответственности. Но это можно было считать игрой, рассчитанной на наивность избирателя. Вот, мол, не то что человек любит власть, просто больше некому спасать страну, а для ее спасения достаточно лишь волшебства доброго олигарха. Но недавно он уточнил в телевизионном интервью: я уже почти год в политике, пожалуйста, зачтите мне это в стаж, и я уйду уже через полтора года. Создается впечатление, что он действительно хочет уйти (и, возможно, не хотел приходить, но кто-то заставляет). Не удивительно, что вокруг него постоянно витают теории заговоров.
Кажется, никто уже не верит, что коалиция Иванишвили может выиграть выборы, но как она примет поражение? Оппозиция явно избегает ответа на этот вопрос. Не приведет ли фрустрация после завышенных ожиданий к эмоциональной разрядке и гражданскому противостоянию? Многие рядовые избиратели и международные эксперты боятся именно этого. Все западные отчеты начинаются с выражения беспокойства по поводу крайней поляризации общества и политического класса. На первый взгляд это парадоксально: демократия подразумевает острую предвыборную конкуренцию, так что радоваться надо. Но это если мы уверены, что с обеих сторон – склонные к рациональному мышлению и действию политические силы. Мы пока не знаем, так ли это.
Лично мне интуиция подсказывает, что Иванишвили не сможет мобилизовать своих сторонников для серьезной дестабилизации, и я совсем не уверен, что он этого хочет. Но проблема именно в том, что приходится уповать на интуицию.
Факторов несколько. Первый – в конце будущего года истекает последний президентский срок Михаила Саакашвили и страна переходит на (почти) парламентскую систему, при которой главной фигурой становится премьер-министр. Долгое время спекулировали на том, что Конституцию специально переписали с учетом намерения Саакашвили продолжить править в новой должности. Теоретически это все еще возможно, но назначенный недавно премьером Вано Мерабишвили постоянно подчеркивает, что будет лично отвечать за исполнение предвыборных обещаний в течение будущих четырех лет. Но чем в этом случае будет после 2013 года заниматься Михаил Саакашвили?
В политической системе, где очень многое зависит от личности лидера, все это крайне важно. Что бы ни произошло, это будет называться "конституционной передачей власти", а такого в истории Грузии еще не было: мы привыкли к революционным методам.
Грузию нельзя считать состоявшейся демократией, но она самая перспективная в этом отношении страна региона. Более того, она настойчиво стучится в двери двух самых престижных западных клубов: НАТО и Европейского Союза, куда недемократические государства не принимают. Отношение к Грузии разделяет и Запад: кого-то напористость грузин и их заносчивый президент сильно раздражают, другие болеют за страну, которая достигла впечатляющих успехов в крайне сложных условиях. Многие считают, что именно политический переход ближайших двух лет покажет, можно ли считать Грузию частью Европы. Так что особый интерес понятен.
Но есть и другая причина. Демократия демократией, но прагматичные политики прежде всего озабочены проблемой стабильности. С этой точки зрения фигура лидера оппозиции – заблудшего в политику миллиардера Иванишвили - вызывает не только любопытство, но и серьезное беспокойство. Кто он: эксцентричный затворник, которому вдруг взбрело в голову спасать свою страну? Или за его внезапным решением стоит какая-то тайна? Неизвестно, какой из этих двух вариантов опаснее.
Пока ясно одно: человек явно не в своей тарелке. Он делает и говорит глупости, которые будут стоить ему голосов избирателей. Последний опрос показал, что примерно за месяц уровень его поддержки упал на семь процентов. Совсем недавно он удивил всех, сказав, что после победных выборов его коалиция распадется на фракции. Это диаметрально противоположно тому, чего ждет от него оппозиционный избиратель. Все лишь разводят руками.
В самом начале, когда он ошарашил страну своим решением стать политиком, Иванишвили говорил, что через два года после прихода к власти (успев превратить Грузию в процветающую демократию), он уйдет в оппозицию к самому себе. Если рассматривать его серьезно, такое заявление – верх инфантильной безответственности. Но это можно было считать игрой, рассчитанной на наивность избирателя. Вот, мол, не то что человек любит власть, просто больше некому спасать страну, а для ее спасения достаточно лишь волшебства доброго олигарха. Но недавно он уточнил в телевизионном интервью: я уже почти год в политике, пожалуйста, зачтите мне это в стаж, и я уйду уже через полтора года. Создается впечатление, что он действительно хочет уйти (и, возможно, не хотел приходить, но кто-то заставляет). Не удивительно, что вокруг него постоянно витают теории заговоров.
Кажется, никто уже не верит, что коалиция Иванишвили может выиграть выборы, но как она примет поражение? Оппозиция явно избегает ответа на этот вопрос. Не приведет ли фрустрация после завышенных ожиданий к эмоциональной разрядке и гражданскому противостоянию? Многие рядовые избиратели и международные эксперты боятся именно этого. Все западные отчеты начинаются с выражения беспокойства по поводу крайней поляризации общества и политического класса. На первый взгляд это парадоксально: демократия подразумевает острую предвыборную конкуренцию, так что радоваться надо. Но это если мы уверены, что с обеих сторон – склонные к рациональному мышлению и действию политические силы. Мы пока не знаем, так ли это.
Лично мне интуиция подсказывает, что Иванишвили не сможет мобилизовать своих сторонников для серьезной дестабилизации, и я совсем не уверен, что он этого хочет. Но проблема именно в том, что приходится уповать на интуицию.
