В конце апреля 2018 года на сцене Абхазского государственного драматического театра была показана премьера спектакля по пьесе великого французского драматурга Эжена Ионеско «Носорог». На вопросы о том, что определило выбор именно этой пьесы, как она перевелась на абхазский язык и как удалась актерам национального театра, после премьеры нам ответила режиссер-постановщик Мадина Аргун.
Елена Заводская: Скажите, пожалуйста, как возникла идея поставить пьесу Эжена Ионеско «Носорог»? Почему вы выбрали именно эту пьесу?
Мадина Аргун: Несмотря на 17-летний стаж работы в этом театре, я никогда не ставила пьесы в стиле абсурда. А в этом году у меня был какой-то возрастной кризис и психологический. В моей жизни разные вещи происходили: и предательство было, и тому подобное, в чем-то я была виновата, в чем-то – нет. И такое было состояние, когда я нуждалась в истине. И поэтому у меня всплыла эта пьеса, она о том, как при такой конкретной ситуации, какая была у меня, остаться человеком. И я саму себя этой пьесой попыталась воспитать.
На самом деле я предложила три пьесы. Там были Камю, Кафка и Ионеско. И художественный совет театра выбрал последнего драматурга. Худсовет посчитал, что из этих трех пьес «Носорог» отражает какие-то проблемы нашего общества и страны в целом, и остановил свой выбор на этой пьесе. О чем я абсолютно не жалею. Эта пьеса меня саму очень организовала, она меня научила самоконтролю. Эта пьеса о том, что у человека всегда есть выбор.
Е. З.: А как актеры восприняли эту пьесу? Обсуждали ли вы в ходе репетиций с ними, о чем она, или они сразу все понимали?
М. А.: Все зависит от подачи режиссера. Нельзя изначально запугивать своих актеров и говорить им, что это очень сложно, что вы должны то, вы должны это. Мы друг другу дали одну задачу: давайте пофантазируем на эту тему. Четвертый год я сама меняюсь, а актеры Абхазского театра становятся все легче и легче, они отходят от каких-то наработанных годами штампов, они начинают самостоятельно мыслить, и я вместе с ними. И этот процесс был такой увлекательный! Когда ты понимаешь, про что это, когда ты объясняешь актеру, про что это, все становится ясно. В этом спектакле вместе с актерами мы постарались соавторствовать. И для меня это самое главное, потому что в итоге на премьере спектакля актеры выходят один на один к зрителю. А режиссер стоит где-то в сторонке, пишет замечания и пожелания. В спектакле занято немало актеров – их 17 человек, а если считать появление персонажей и каких-то людей на сцене, то спектакль обслуживают 25 человек: это и монтировщики сцены, и осветители. Они все на сцене, у каждого из них своя функция.
Е. З.: Были ли в процессе подготовки спектакля какие-то трудности?
М. А.: Сложностей не было никаких. Мы в достаточно короткий срок выпустили этот спектакль. Конечно же, каждый последующий спектакль не похож на предыдущий. Во вчерашнем спектакле, может быть, одна сцена лучше удалась, сегодня эта сцена – хуже. Тем и привлекает меня театр, что есть вся жизнь на то, чтобы исправлять свои ошибки. Конечного результата зритель не увидит никогда, потому что спектакль – это абсолютно живой организм, некая субстанция, очень подвижная в настроении, в поведении, в интонации, в посыле, в печали, в грусти. И была у меня задача сделать из двухактной пьесы один акт. Ни одна сцена не сокращена, ни один текст не видоизменен – он просто переведен на абхазский язык.
Е. З.: А кто автор перевода?
М. А.: Перевел пьесу Даур Арухадзе. В спектакле он играет персонажа Жана. Я обдумывала много раз, кому дать перевод. Абхазский язык сложен для философских текстов, нужно потихонечку готовить нашего зрителя к каким-то мыслям через простой язык. Это не значит, что мы упростили язык Эжена Ионеско, у него на первый взгляд достаточно легкий текст, но подтексты тяжелые. Сама подача текста очень легкая, ненавязчивая, она исходит изнутри. Даже есть такое ощущение, что Ионеско – актер. Когда Даур начал переводить текст на абхазский язык по персонажам, он переводил как актер, потому что в каждом образе есть своя интонация. Вот спектакль как начинается? Все очень просто, достаточно банально, примитивно: утро, кафе, ничто не предвещает каких-либо изменений в жизни человека, легкая зависть есть, и постепенно начинается разговор о серьезных темах. Вот пьеса так и написана.
Е. З.: Как вы оцениваете перевод? Вы владеете и русским языком, и абхазским…
М. А.: Главное, донесена ли мысль автора – это приоритет.
Е. З.: Донесена?
М. А.: Да! То, как я поняла Эжена Ионеско, так мне и перевели этот текст. И если есть какая-то претензия, то эта претензия исключительно ко мне как к режиссеру, потому что, отдавая в перевод на абхазский язык эту пьесу, я давала рекомендации, направляла на нужный мне путь, на темпоритм, на легкость. И если у Ионеско эта фраза короткая, то и в абхазском языке она должна быть короткой. Ведь абхазский язык не такой легкий. Актеры здесь перед спектаклем часами разрабатывают артикуляцию, причем все говорят очень хорошо на абхазском языке. Наш язык постоянно требует отработки произношения букв, в нем очень крепкие гласные буквы, они могут порой менять мысль. И в этом смысле всегда приходится держать руку на пульсе, чтобы проверять, как этот текст работает.
Е. З.: Как вы оцениваете получившийся результат?
М. А.: Сложно ответить. Наверное, в театральной среде результатом является какой-нибудь фестиваль, который даст оценку, выезд куда-то на гастроли. Очень много разных мнений, и мне это нравится. Я хожу и прислушиваюсь к ним, кто-то совершенно не принял этот спектакль. И мне хочется сесть с людьми, которым понравилось и не понравилось, и разговаривать не на уровне «принимаю, не принимаю», а хочется сделать разбор. Вот этой культуры у нас в Абхазии, к сожалению, пока нет. Я после первого спектакля пыталась провести некий круглый стол, но люди не пришли. Даже те, кто сказал, что им понравилось.
Я так скажу: те задачи, которые я поставила себе и актерам, выполнены и, самое главное, честно выполнены. Для меня – это результат. Конечно, мы это делаем, прежде всего, для зрителей, но также важно, о чем мы говорим, когда остаемся друг с другом. Мы – это актеры, режиссеры, звуковики, осветители, монтировщики сцены. Мы говорим на одном языке, мы обсуждаем свои ошибки. До результата очень далеко пока, потому что мы должны это все собрать и учесть пожелания зрителя. Надо играть спектакль много раз, чтобы найти некую середину и понять, как его надо играть, а не просто, чтобы угодить всем. То есть режиссер задает форму, стиль, мысль, но как играть спектакль – это уже дает нам понять зритель. И каждый раз зритель разный, и мы должны это учитывать. И, наверное, на тридцатом спектакле какие-то выводы можно будет делать. Сегодня выводы такие, что с поставленной задачей мы справились.
Текст содержит топонимы и терминологию, используемые в самопровозглашенных республиках Абхазия и Южная Осетия
