СУХУМИ--Сегодня около полудня я проходил угол двух сухумских улиц у здания Службы госбезопасности РА. Там было припарковано около двадцати легковушек, и стояли кучками и разговаривали несколько десятков человек. Среди них издали бросалась в глаза коренастая фигура и очень узнаваемая густая седая шевелюра прославленного в прошлом борца-вольника, чемпиона Европы, гудаутца Раша Хутаба. Значит, и сегодня, как и вчера, родня задержанных по подозрению в покушении 22 февраля на жизнь президента РА Александра Анкваба стоит здесь и обсуждает перспективы дела…
«Как можно управлять страной, в которой столько же сортов сыра, сколько дней в году!» – не без лести «милой Франции» сокрушался генерал де Голль. Увы, когда я задумываюсь о трудностях управления маленькой Абхазией, перед глазами встает совсем другая картинка.
Помню, лет десять назад по подозрению в совершении преступления был задержан и помещен в ИВС МВД один региональный милицейский чин. Всю часть улицы перед входом в здание МВД заполнили родственники и просто однофамильцы задержанного, которые отказывались разойтись, пока его не выпустят… Были и другие подобные случаи, после чего всю территорию перед этим и соседним зданием, где располагается Служба госбезопасности, огородили высоким забором из толстых металлических прутьев. Внутри этой ограды всегда дежурят постовые.
Сама по себе фамильно-родственная солидарность, которую мы наблюдаем у абхазов, как и у других кавказских народов, в большинстве случаев вызывает уважение и даже «белую зависть» других. («Вот они как друг дружку поддерживают, помогают своим, не то, что мы», – нередко можно услышать, скажем, от русских). Но у любого явления есть, как водится, и оборотная сторона. Мне нередко приходилось слышать весьма разноречивые комментарии со стороны при виде, скажем, толпы родственников, которые собираются у больницы, куда кто-то попал в тяжелом состоянии. Одни по этому поводу, может, и выскажутся положительно: вот сколько людей за него переживает! Но другие выражают недоумение: ну, понятно, если б это были самые близкие, но зачем здесь простаивать по много часов десяткам человек, чем они помогут своим стоянием больному? Значит, работой люди совсем не загружены, а приходят, скорее всего, просто «показаться» перед остальной родней… Или взять болеющих за абитуриентов: издавна признаком хорошего тона и проявления родственных чувств считается в наших краях прийти под окна аудитории, где «мальчик» или «девочка» сдают вступительный экзамен, и ждать вместе с их родителями, пока те не сдадут. Зачем?.. При этом, как известно, все мы – пленники двойной морали: осуждая сегодня бессмысленно стоящих в «группах поддержки», завтра мы и сами можем оказаться в них.
Случай несколько иной, но из того же смыслового ряда – толпа болельщиков человек в 150-200, собравшаяся перед зданием, где 3 апреля проходили выборы спикера нового состава парламента. В какой-то момент, слышал я, госчиновники даже занервничали и начали обвинять кое-кого из оппозиционеров, что те их сюда «привели». «Никого мы никуда не приводили, – завозмущались те. – Если людям хочется стоять и разговаривать именно там, кто и как может им запретить?»
Из того же смыслового ряда – и «похоронный культ», о котором писал недавно в своем блоге на «Эхо Кавказа» Инал Хашиг, под заголовком «Меньше слез». Уже много десятилетий абхазское общество тщетно пытается разорвать этот порочный круг, когда одни стонут от необходимости ездить по похоронам, даже если ты самого покойного не знал, а знаешь только кого-то из его родственников, да и то неблизко, а другие – от необходимости накрывать огромные поминальные столы. В советские времена это происходило под флагом борьбы с «вредными обычаями и традициями», но оказалось необоримым. «Некрофилы», – пробурчал в адрес некоторых наших общих знакомых один недавно избранный парламентарий, когда несколько недель назад мы с ним приехали в село на похороны уважаемого в Абхазии человека. Мы оба его давно знали и не приехать вообще, конечно, не могли. Говорил же столь нелестно мой попутчик о тех, кто, по его утверждению, приезжал сюда уже несколько дней подряд и «торчал» с утра до вечера…
Полностью соглашаясь с пафосом текста Инала, я, правда, считаю, что совершенно напрасно он увидел корень зла здесь в телевизионных траурных извещениях. Кстати, лет двадцать и больше назад ту же роль играли траурные извещения в ежедневных газетах. А в самые последние годы в качестве «горевестников» уже больше выступают сотовые телефоны: один человек позвонил другому, другой третьему… Телеизвещения же, по-моему, уже не смотрят так внимательно. То есть все зависит, в конце концов, от самого человека: сумеет ли он здраво рассудить – кого ему ехать провожать в последний путь, а кого совсем необязательно.
Но вернемся к людям, стоящим в эти дни у СГБ. Никакого «митинга», как сообщалось вчера в одном из интернет-изданий, там, конечно, не было. Но люди стоят… И, как я слышал, формулируют они свою позицию так: «Если будут представлены убедительные доказательства виновности наших родственников, мы осудим их со всем народом». Но в том-то и заключается обычно в таких случаях закавыка, что кто-то может посчитать представленные доказательства убедительными, а кто-то – нет. Ведь нередко и «царица доказательств» – признание обвиняемого – убеждает далеко не всех. В то же время, как известно, покушение на президента унесло жизни двух сотрудников его охраны, у которых тоже немало родных и друзей. Словом, ситуация весьма накаленная.
Текст содержит топонимы и терминологию, используемые в самопровозглашенных республиках Абхазия и Южная Осетия
«Как можно управлять страной, в которой столько же сортов сыра, сколько дней в году!» – не без лести «милой Франции» сокрушался генерал де Голль. Увы, когда я задумываюсь о трудностях управления маленькой Абхазией, перед глазами встает совсем другая картинка.
Помню, лет десять назад по подозрению в совершении преступления был задержан и помещен в ИВС МВД один региональный милицейский чин. Всю часть улицы перед входом в здание МВД заполнили родственники и просто однофамильцы задержанного, которые отказывались разойтись, пока его не выпустят… Были и другие подобные случаи, после чего всю территорию перед этим и соседним зданием, где располагается Служба госбезопасности, огородили высоким забором из толстых металлических прутьев. Внутри этой ограды всегда дежурят постовые.
Сама по себе фамильно-родственная солидарность, которую мы наблюдаем у абхазов, как и у других кавказских народов, в большинстве случаев вызывает уважение и даже «белую зависть» других. («Вот они как друг дружку поддерживают, помогают своим, не то, что мы», – нередко можно услышать, скажем, от русских). Но у любого явления есть, как водится, и оборотная сторона. Мне нередко приходилось слышать весьма разноречивые комментарии со стороны при виде, скажем, толпы родственников, которые собираются у больницы, куда кто-то попал в тяжелом состоянии. Одни по этому поводу, может, и выскажутся положительно: вот сколько людей за него переживает! Но другие выражают недоумение: ну, понятно, если б это были самые близкие, но зачем здесь простаивать по много часов десяткам человек, чем они помогут своим стоянием больному? Значит, работой люди совсем не загружены, а приходят, скорее всего, просто «показаться» перед остальной родней… Или взять болеющих за абитуриентов: издавна признаком хорошего тона и проявления родственных чувств считается в наших краях прийти под окна аудитории, где «мальчик» или «девочка» сдают вступительный экзамен, и ждать вместе с их родителями, пока те не сдадут. Зачем?.. При этом, как известно, все мы – пленники двойной морали: осуждая сегодня бессмысленно стоящих в «группах поддержки», завтра мы и сами можем оказаться в них.
Случай несколько иной, но из того же смыслового ряда – толпа болельщиков человек в 150-200, собравшаяся перед зданием, где 3 апреля проходили выборы спикера нового состава парламента. В какой-то момент, слышал я, госчиновники даже занервничали и начали обвинять кое-кого из оппозиционеров, что те их сюда «привели». «Никого мы никуда не приводили, – завозмущались те. – Если людям хочется стоять и разговаривать именно там, кто и как может им запретить?»
Из того же смыслового ряда – и «похоронный культ», о котором писал недавно в своем блоге на «Эхо Кавказа» Инал Хашиг, под заголовком «Меньше слез». Уже много десятилетий абхазское общество тщетно пытается разорвать этот порочный круг, когда одни стонут от необходимости ездить по похоронам, даже если ты самого покойного не знал, а знаешь только кого-то из его родственников, да и то неблизко, а другие – от необходимости накрывать огромные поминальные столы. В советские времена это происходило под флагом борьбы с «вредными обычаями и традициями», но оказалось необоримым. «Некрофилы», – пробурчал в адрес некоторых наших общих знакомых один недавно избранный парламентарий, когда несколько недель назад мы с ним приехали в село на похороны уважаемого в Абхазии человека. Мы оба его давно знали и не приехать вообще, конечно, не могли. Говорил же столь нелестно мой попутчик о тех, кто, по его утверждению, приезжал сюда уже несколько дней подряд и «торчал» с утра до вечера…
Полностью соглашаясь с пафосом текста Инала, я, правда, считаю, что совершенно напрасно он увидел корень зла здесь в телевизионных траурных извещениях. Кстати, лет двадцать и больше назад ту же роль играли траурные извещения в ежедневных газетах. А в самые последние годы в качестве «горевестников» уже больше выступают сотовые телефоны: один человек позвонил другому, другой третьему… Телеизвещения же, по-моему, уже не смотрят так внимательно. То есть все зависит, в конце концов, от самого человека: сумеет ли он здраво рассудить – кого ему ехать провожать в последний путь, а кого совсем необязательно.
Но вернемся к людям, стоящим в эти дни у СГБ. Никакого «митинга», как сообщалось вчера в одном из интернет-изданий, там, конечно, не было. Но люди стоят… И, как я слышал, формулируют они свою позицию так: «Если будут представлены убедительные доказательства виновности наших родственников, мы осудим их со всем народом». Но в том-то и заключается обычно в таких случаях закавыка, что кто-то может посчитать представленные доказательства убедительными, а кто-то – нет. Ведь нередко и «царица доказательств» – признание обвиняемого – убеждает далеко не всех. В то же время, как известно, покушение на президента унесло жизни двух сотрудников его охраны, у которых тоже немало родных и друзей. Словом, ситуация весьма накаленная.
Текст содержит топонимы и терминологию, используемые в самопровозглашенных республиках Абхазия и Южная Осетия
