Российско-грузинские отношения, споры вокруг монастырского комплекса Давид-Гареджи и активизация турецкого фактора – главные региональные вызовы для Грузии 2020 года.
Новый 2021 год для Грузии начался с «обострения» на российском направлении – президент Путин назначил спецпредставителя по вопросам делимитации госграницы. Причем, среди заданий последнему особо отметил грузинский участок, включая Абхазию и Южную Осетию. Тбилиси пришлось срочно реагировать. Правда, реакция получилась весьма туманной. МИД страны, с одной стороны, заявил о невозможности переговоров с Москвой до тех пор, пока не произойдет деоккупация, а депутаты от правящей «Грузинской мечты» оставили-таки пространство для маневра.
Глава комитета по обороне и безопасности Ираклий Берая назвал Россию «проблемой не только Грузии, но и всего цивилизованного мира»:
«Агрессивные действия России – проблема не только для Грузии, но и для всего цивилизованного мира, для наших партнеров как в Европе, так и на всем евроатлантическом пространстве. Потому что действия России угрожают не только безопасности нашей страны, но и безопасности евроатлантического пространства. В связи с этим мы работаем вместе с международными партнерами для достижения общих целей и задач».
А его коллега из комитета по внешним связям Николоз Самхарадзе поспешил заверить – само назначение дипломата Михаила Петракова на должность спецпредставителя по делимитации несущественно:
«Это не новая история. Это просто смена человека. В частности, эта комиссия (по делимитации-демаркации) существовала и раньше, а теперь просто сменила представителя».
При этом в руководстве «Грузинской мечты» на всякий случай еще раз подчеркнули, что Тбилиси, продолжая следовать североатлантическим курсом, тем не менее будет делать это с соблюдением всех мер предосторожности.
В оппозиции считают такое начало года результатом провальной внешней политики «Грузинской мечты», которую та проводила в течение всего 2020-го. По мнению одной из лидеров «Единого национального движения» Хатии Деканоидзе, политика «нераздражения России», проводимая «Грузинской мечтой», не дает никаких результатов в деле деоккупации территорий:
«Это продолжение агрессии и оккупации, с которыми мы имеем дело на протяжении последних лет. Потому что согласно международному праву ни о какой демаркации на оккупированных территориях не может быть и речи. И главное, о чем, в первую очередь, должно помнить правительство, это то, что примиренческие форматы типа Карасина-Абашидзе никак не влияют на политику России в отношении оккупированных территорий».
В экспертном сообществе согласны с тем, что заигрывание с Москвой – не самая лучшая стратегия. Такого мнения, в частности, придерживается эксперт фонда стратегических исследований Александра Рондели Зураб Батиашвили:
«Критический вопрос – где проходит граница Грузии. Или, если точнее, в каких пределах Москва признает Грузию. Без решения этого вопроса все заявления являются самообманом. При этом заигрывания с Россией вряд ли принесут хорошие результаты. Необходимо занимать принципиальную позицию».
К слову, с границами у Грузии в 2020-м и правда не задалось. Сам термин «делимитация» для среднестатистического гражданина Грузии стал сродни преступлению. Причем, в данном случае Россия упоминается довольно опосредованно. Грузия под занавес года и в преддверии парламентских выборов внезапно озаботилась вопросом нерешенного территориального спора со своим стратегическим союзником – Азербайджаном. Виновными назначили членов комиссии по делимитации-демаркации, работавшей в период правления «Единого национального движения». Председатель Ивери Мелашвили и эксперт Наталья Ильичева оказались в следственном изоляторе, а министр обороны Ираклий Гарибашвили – в роли героя, организовавшего спецоперацию по доставке из России карт, согласно которым Грузия получила преимущество в споре вокруг монастырского комплекса Давид Гареджи. Сам Гарибашвили своих заслуг не умаляет:
«Можете назвать это спецоперацией, как угодно. Мы вывезли эту карту из страны-оккупанта. И не только это. Я не имею права озвучивать другую, более важную информацию. Думаю, в любом нормальном государстве организаторы, инициаторы и исполнители такой спецоперации как минимум заслуживали бы благодарности».
Впрочем, и без вопросов делимитации у Грузии в 2020 году наблюдались явные проблемы как вдоль границ государственных, так и вдоль административных, которые Тбилиси называет линиями оккупации. Самым громким делом на этом направлении стал приговор гражданину Грузии Ираклию Бебуа, который демонстративно сжег абхазский флаг. Задержанный на территории самопровозглашенной республики получил за это 9 лет тюрьмы. А власти Грузии – жесткую критику за бездействие. Впрочем, Тбилиси уверят, что делал и делает все возможное для освобождения Бебуа и других грузинских граждан, незаконно удерживаемых на территории Абхазии и Южной Осетии. В этом, в частности, уверяет замглавы МИД Грузии Лаша Дарсалия, представляющий Тбилиси на Женевских переговорах:
«К сожалению, у переговорного процесса очень тяжелая подоплека, в первую очередь, это шаги, которые Российская Федерация предпринимает в направлении фактической аннексии оккупированных территорий. Что касается арестов, то, прежде всего, можно сказать, что Российская Федерация всегда перед встречами, к сожалению, прибегает к определенным провокациям».
Сами переговоры в 2020 году оказались фактически свернутыми из-за пандемии коронавируса. Лишь под занавес года удалось организовать встречу в Женеве, но сколько-нибудь значимых результатов она не дала.
Впрочем, сохранивший свой пост в новом правительстве глава МИД Давид Залкалиани считает, что на этом направлении его ведомство работает неплохо. Выступая с отчетом за 2020 год, министр отметил успехи:
«Увеличилось количество сторонников и соавторов резолюции Генеральной Ассамблеи ООН «О статусе внутренне перемещенных лиц и беженцев из Абхазии (Грузия) и Цхинвальского региона/Южной Осетии (Грузия)». Также нужно отметить 21 и 22 отчеты Генерального секретаря Совета Европы под названием «Конфликт в Грузии»; решение Комитета заместителей министров Совета Европы; совместные заявления Группы друзей Грузии в ОБСЕ. Особо подчеркну, что впервые было принято заявление т.н. «пятерки» ОБСЕ (бывших, нынешних и будущих стран-председателей организации на ближайшие три года), которое, в отличие от нескольких последних лет, более полно освещает тему российско-грузинского конфликта».
Тбилиси, по словам Залкалиани, прилагает максимум усилий для обеспечения доступа международных правозащитных организаций на оккупированные территории и неограниченного доступа к мониторингу этих территорий Миссии наблюдателей Евросоюза:
«Мы активно работаем над привлечением к ответственности виновных в серьезных нарушениях прав человека на оккупированных территориях. Мы работаем над тем, чтобы заручиться международной поддержкой списка Отхозория-Татунашвили».
К слову, обвиняемые по делу о пытках и убийстве гражданина Грузии Арчила Татунашвили в декабре были признаны грузинским правосудием виновными по всем пунктам обвинения. Районный суд города Мцхета заочно приговорил представителей правоохранительных органов самопровозглашенной республики Южная Осетия Давида Гурциева и Алика Табоева к пожизненному заключению. Об этом говорится в заявлении Генпрокуратуры Грузии:
«Поскольку Давид Гурциев и Алик Табоев уклонились от явки в правоохранительные органы, им было предъявлено заочное обвинение по статьям 144 и 143 Уголовного кодекса Грузии, предусматривающим наказание за действия, которые по своему характеру и продолжительности причиняют серьезную физическую боль, психологические и моральные страдания, совершенные группой лиц и приведшие к смерти. А также за незаконное лишение свободы, совершенное по предварительному сговору двумя или более лицами. Мцхетский районный суд счел доказательства вины Гурциева и Табоева, представленные обвинением, неоспоримыми».
Гурциев был помощником прокурора Ахалгорского района, Табоев – начальником отделения районного КГБ. Оба в сентябре 2018 года были объявлены в международный розыск по красному циркуляру Интерпола. Они также включены в список Отхозория-Татунашвили, в котором в общей сложности числятся 33 человека, которые были обвинены или осуждены судом за совершение жестоких преступлений против граждан Грузии в оккупированной Абхазии и Цхинвальском регионе с начала 1990-х годов.
Впрочем, людям, вынужденным жить на оккупированных территориях не всегда удается обратить на себя внимание официального Тбилиси. Письма из находящегося под контролем цхинвальских властей Ахалгорского района на имя премьер-министра Грузии Георгия Гахария остаются без ответа. По словам гражданской активистки Тамары Меаракишвили, она уже не раз пыталась выйти на связь с кандидатом на пост главы правительства, чтобы поговорить с ним о проблемах региона:
«Я неоднократно обращалась через открытые письма, через телеканалы, чтобы вы уделили несколько минут и выслушали меня. Ахалгорцы наделили меня правом говорить с вами от их имени. Но мои призывы не дошли до вас. Мы находимся в очень сложной ситуации. Пожалуйста, поговорите с нами», – написала Тамара Меаракишвили на своей страничке в соцсети Facebook.
Георгий Гахария на письмо не откликнулся. В администрации премьер-министра также воздерживаются от комментариев. Кандидат на должность главы правительства предпочитает рассуждать не о частных проблемах ахалгорцев, а о более глобальных вопросах в контексте оккупированных территорий. Вслед за обнародованием задачи №1, подразумевающей восстановление территориальной целостности, бывший-будущий премьер обозначил приоритетные шаги в этом направлении – в первую очередь, активизацию МИДом политики непризнания оккупированных территорий:
«Пока проблема оккупации в Грузии не будет окончательно решена, развитие страны в любой сфере будет ограниченным. Поэтому восстановление территориальной целостности посредством мирной и прагматической политики является задачей номер один. И все мы должны понимать, что и здесь наши евроатлантические устремления, и вовлеченность стратегических партнеров, чрезвычайно важны».
Впрочем, Гахария тут же посетовал, что на этом направлении существуют определенные риски, вызванные желанием России поставить под сомнение политику Тбилиси. Москва, утверждает Гахария, не жалеет ресурсов, чтобы подорвать дипломатические усилия Грузии. Впрочем, отказываться от любых каналов общения с северным соседом Гахария считает неправильным:
«Формат Карасина-Абашидзе себя не исчерпал, так как является единственным каналом двустороннего общения, в первую очередь, по экономическим и гуманитарным вопросам. И сказать нет такому каналу, думаю, было бы неправильно. Поэтому мы максимально будем использовать эту возможность в, подчеркну, исключительно экономическом и гуманитарном измерении».
При этом Женевские дискуссии остаются единственным полноценным форматом, ввиду сложившейся нелегкой ситуации, заявил Георгий Гахария:
«Не то что доступность программ социальной помощи, – переходы закрыты, и когда люди нуждаются в лечении, мы не можем их транспортировать с той стороны оккупационной линии. Вот на таком уровне мы находимся. Потому в качестве первой и приоритетной задачи в Женеве мы должны максимально и мирными международными усилиями достичь выполнения взятых Россией обязательств. Речь идет о защите элементарных, базовых прав человека».
Но есть и другой формат – пока, правда, существующий лишь в голове президента Грузии. Хотя, судя по содержанию, еще и в голове ее турецкого коллеги. После второй карабахской войны, Саломе Зурабишвили посетовала на то, что Грузия не смогла выступить в роли главного медиатора в конфликте между своими соседями и озвучила инициативу, подозрительно похожую на идею Реджепа Тайипа Эрдогана, более известную как «Кавказская платформа» или «Платформа шести»:
«Одним из вызовов этого года стал конфликт в нашем регионе. Очень большим вызовом. Еще раз хочу поприветствовать то, что уже приветствовала – восстановление мира, что для нас, не только для наших соседей, но и для всех трех (государств), жизненно важно. От этого – мира и стабильности – зависит благополучие и развитие региона. Мы знаем, что все были включены в процесс достижения этой цели… все, кроме нас. К сожалению. Хотя собирать все народы вместе – было и есть исторической ролью Грузии. Поэтому я глубоко уверена в том, что мы не можем оставаться в стороне и быть пассивными в том, что касается «Кавказской платформы». Я надеюсь, что 2021 год станет с этой точки зрения годом нашего возрождения».
Если коротко, то все вопросы в регионе должны решать шесть государств – Азербайджан, Армения, Грузия, Иран, Турция и Россия. То, что в таком формате Тбилиси придется о чем-то договариваться с Москвой без участия Запада, Зурабишвили, видимо, не смущает. Зато такая вероятность очень смутила оппозицию и экспертное сообщество.
«Для участия в предложенном объединении у Грузии будет препятствие в виде России. Сотрудничество с Москвой возможно только при условии отсутствия противоречий национальным интересам Грузии и ее суверенитету. В остальном – с Азербайджаном и Турцией у Грузии стратегическое партнерство, добрососедские отношения с Арменией и нормальные отношения с Ираном. Но есть и еще один фактор. Решение карабахской проблемы – еще не решение двусторонних отношений между Азербайджаном и Арменией. Для всего региона будет полезно, если Армения и Азербайджан достигнут взаимопонимания и всеобъемлющего договора. Только после этого мы можем говорить о подвижках в делах региона», – говорит политолог Георгий Бадридзе.
Непонимание энтузиазма президента Грузии в столь неоднозначном деле высказал и бывший посол США в Грузии Ян Келли:
«Это «возвращение мира» осуществляется российскими войсками. И почему президент Грузии хочет продвигать эту «Кавказскую платформу», если это означает предоставление России и Ирану права голоса в ваших региональных делах?»
В администрации президента в ответ на критику ее заявления отметили, что слова Саломе Зурабишвили не стоит воспринимать как ответ на инициативу Реджепа Тайипа Эрдогана. Грузинский президент якобы лишь повторила свой же давний тезис об особой объединительной роли Грузии.
При этом сам факт «возвращения» Турции на Южный Кавказ часть грузинского экспертного сообщества, скорее, приветствует. По мнению профессора университета Илии, политолога Давида Дарчиашвили, явное усиление позиций Анкары, несмотря на возможные риски, все же предпочтительнее военно-политической монополии России:
«Турция остается членом НАТО, Турция остается стратегическим партнером для Грузии, так же, как и для Азербайджана, и Турция поддерживает главный принцип международного права – территориальную целостность на Южном Кавказе. Так что все это балансирует возможные риски усиления турецкого влияния, и это гораздо менее рискованно, чем влияние имперской российской политики».
Политолог Торнике Шарашенидзе считает, что итоги второй карабахской войны могут иметь для Грузии в какой-то степени положительный эффект. Правда, не в ближайшем будущем:
«Эта история мало что меняет для Грузии: у нас российская база находится в 40 километрах от Тбилиси, и размещение российских миротворцев возле Лачина на самом деле ничего не меняет. Пока, к сожалению, не стоит ожидать никаких изменений и на наших оккупированных территориях. Российские гарантии распространяются непосредственно на эти территории, в отличие от Карабаха. Однако в то же время прецедент возврата территорий есть, и в нашем регионе Сухуми и Цхинвали должны задуматься над тем, что нет ничего постоянного».
Москва, со своей стороны, в 2020-м четко обозначила обеспокоенность наращиванием военной активности НАТО в акватории Черного моря. Подобные действия альянса расшатывают региональную стабильность, – заявила официальный представитель МИД России Мария Захарова. По словам дипломата, Москва фиксирует постоянное увеличение количества заходов кораблей ВМС стран НАТО в порты Черного моря союзников и партнеров альянса, а также количество полетов разведывательных самолетов и беспилотных летательных аппаратов вдоль границ России:
«Натовские партнеры подтягивают к своей деятельности Украину и Грузию, натаскивают их на «противостояние» России в ходе совместных маневров и учений».
Впрочем, Москва не раз показывала, что внимательно следит не только за внешней, но и за внутренней политикой Грузии. Глава МИД России Сергей Лавров прямо дал понять – Москва видит будущее российско-грузинских отношений в «небольших партиях», только-только начинающих обрастать сторонниками:
«Я убежден, что наши отношения с Грузией восстановятся, наладятся. И мы видим появление грузинских политиков, которые за это выступают. Пока это еще небольшие партии в правящих элитах. Но я убежден, что в конечном итоге восторжествует наша традиционная историческая близость».
«Историческую близость» в России все же предпочитают стимулировать не только словами, но и деньгами. Аффилированный с Москвой грузинский «Альянс патриотов» в 2020 году оказался в центре громкого скандала – переписка с российскими политтехнологами утекла в сеть и раскрыла схемы финансирования Москвой подготовки к парламентским выборам.
Еще одним громким скандалом стало обвинение со стороны американского Минюста в адрес Москвы, а точнее хакеров на службе ФСБ. Были названы конкретные фамилии, а среди эпизодов, по которым Вашингтон предъявил обвинения, фигурировали и атаки на грузинские ресурсы – как правительственные, так и медийные. Особенно весной этого года, в период начала пандемии коронавируса, досталось системе здравоохранения. При этом, несмотря на заверения властей в том, что опасность повторных атак нивелирована, эксперты в области кибербезопасности оптимизм правительства не разделяют.
Москва же на протяжении всего 2020 года целенаправленно пыталась подорвать доверие населения самой Грузии к западным партнерам страны. Кибератаки и выпады российского МИДа в отношении лаборатории Лугара на всем протяжении борьбы с пандемией коронавируса по мнению наблюдателей дают довольно четкую картину – Москва пытается убедить как граждан, проживающих на территории, подконтрольной официальному Тбилиси, так и за линией оккупации, что пресловутый Центр Лугара не борется с пандемией, а лишь способствует ее распространению. И в этом ей активно помогают Сухуми и Цхинвали. Несмотря на то, что Грузия продолжает оказывать помощь пациентам с COVID-19 и другими заболеваниями из самопровозглашенных республик.
